Еще 14 октября в Розвилле, Нью-Мексико, австрийский парашютист Феликс Баумгартнер c часами Zenith El Primero Stratos на запястье поднялся в специально разработанной капсуле на высоту 128 097 футов (39043,97 метров) и совершил рекордный прыжок, преодолев скорость звука в свободном падении.

Австрийский парашютист и бейсджампер Феликс Баумгартнер поднялся в капсуле на шаре толщиной меньше полиэтиленового пакета, на высоту от 120 000 до 130 000 футов (36576 – 39624 метров), что стало самым высоким полетом человека на воздушном шаре. Феликс открыл дверь капсулы и выпрыгнул (одновременно поставив рекорд в высоте прыжка и в его скорости, преодолев скорость звука) и в придачу поставил рекорд продолжительности прыжка в свободном падении. Три из четырех рекордов удерживал до сегодняшнего дня 84-летний Джо Киттингер (рекорды установлены в 1960 году), он же руководил полетом Баумгартнера сейчас.

Все началось благополучно, уже проанонсировали время старта и началось надувание шара (а это был момент принципиальный, так как одноразовый шар был последним и запасного уже не оставалось, изготавливать новый пришлось бы не меньше месяца, а ноябрьская погода не подходит для прыжка – так что или сейчас, или уже не раньше весны 2013-го). Но спустя час погода начала преподносить неприятные сюрпризы, и время старта стали откладывать. Стало казаться, что повторяется ситуация 9 октября, когда все уже было готово, но из-за силы ветра попытку отменили...

Но вот в 8:45 шар снова начали надувать, Феликс во всем обмундировании уже сидел в капсуле, а Киттингер непрерывно с ним разговаривал, пока шар медленно надувался (около часа). Как выяснилось, это не только финальные проверки, но и психологическая помощь – оказывается, смельчак Баумгартнер, которому ничего не страшно в открытом пространстве неба, страдает клаустрофобией.

В 9:29 шар начал взлетать. Когда капсулу поднимали за ним, шар резко накренился и почти залег на землю. Над полигоном повисла гробовая тишина, но он поднялся обратно и Феликс взлетел. Как объяснил позже технический директор проекта, Арт Томсон, это была штатная ситуация: «Я был уверен в сегодняшнем старте, то, что шар накренился, было в порядке вещей – просто особенности его конструкции; погода была отличная, ветер у поверхности Земли был не больше 4 миль в час. Я больше переживал за ветер на высоте около 40 тысяч футов – там могли быть сюрпризы».

Шар быстро поднимался, и вскоре можно было видеть только белую точку в небе... Поднявшись на высоту 128 097 футов (39043,97 метров), Феликс покинул капсулу и совершил-таки свой рекордный прыжок: им побиты три из четырех рекордов, кроме длительности свободного падения (4 минуты 20 секунд Баумгартнера против 5:35 Киттингера), а скорость его свободного падения достигла 1142 км/ч - выше скорости звука.

Перед прыжком Баумгартнер что-то произнес, но слышимость была плохая, так что он повторил свои слова перед прыжком, когда приземлился: «Я знаю, что весь мир сейчас следит за мной, и я хотел бы, чтобы все могли увидеть то, что вижу я, ведь надо так высоко забраться, чтобы понять, какой ты на самом деле маленький и незначительный». В начале полета Феликс начал бешено вращаться, и все замерли – плоский штопор был одним из главных страхов центра управления, ведь именно такое вращение дает максимальную перегрузку на организм – но спустя секунды, которые здесь, на полигоне, казались нереально долгими, Феликс снова контролировал свой полет и вышел на связь. Он начал говорить с ЦУПом – передавал данные о полете, такова была изначальная договоренность. Первые секунды полета Феликс практически ничего не видел – из-за перепада температур стекло шлема запотело, что случилось еще на моменте выхода из капсулы. Это ставило под угрозу всю миссию, но посоветовавшись с Люком, своим консультантом по прыжкам с парашютом, Феликс принял решение прыгать все равно. Это решение поддержал и Киттингер. Так, событие, о котором сегодня говорит весь мир, состоялось.

Кстати, Киттингер рассказал, что прыгать самому ему было психологически тяжелее, чем управлять полетом: «В 1960-е техника была не та, мы много меньше знали, у нас не было таких точных данных, – объяснил Джо Киттингер, – сейчас все проще: сколько камер следило за полетом со всех точек, например, а от моего прыжка остались только две 16-мм пленки». «С другой стороны, – оговаривается Баумгартнер, – морально очень тяжело осознавать, сколько людей прямо сейчас смотрит на тебя».

Теперь Феликс планирует попробовать на себе роль наставника и говорит, что с прыжками закончено. Неужели совсем? «Нет, – хитро улыбаясь, ответил Феликс, – официально я на пенсии, но для души еще думаю совершить пару прыжков».